Мутный Хельмут

«Рай»

Режиссер Андрон Кончаловский

Россия, 2016, 131 мин.

Продолжительность фильма — 2 часа 11 минут. Но он должен был бы длиться часов 10. Не потому, что столько, сколько есть, зрителю мало, а потому, что сам замысел картины просит формы, стремящейся к бесконечности. Такого же рода, например, толстенный, и к тому же неоконченный, — принципиально неоконченный — «Улисс» Джойса. Или тысячестраничный роман Джонатана Литтелла «Благоволительницы». Или десятичасовые фильмы любимца кинофестивалей филиппинского режиссера Лава Диаса.  Эти произведения необъятны, поскольку трактуют о бесконечном и неразрешимо противоречивом: человеческом сознании, парадоксальной антиномии страстей, истории ХХ века...  Взять само название романа Литтелла:  автором подразумеваются «богини мести Эринии из древнегреческой мифологии, другое имя которых — Эвмениды —  означает «Благоволительные» (Википедия).  Чтобы достаточно замутить в книге-дневнике молодого эсэсовского офицера, главы (зло)действующей на Украине айнзацкоманды Макса Ауэ эту диалектику мести и благоволения, меньше тысячи страниц никак не получилось бы.

Я не зря вспомнил «Благоволительниц».  Действие картины Кончаловского происходит в истребительном учреждении, то есть в Треблинке, и один из двух ее главных персонажей  — молодой  эсэсовский офицер. К тому же режиссер трактует о материях весьма близких — о диалектике рая и ада. Светлое и темное начала, с одной стороны, разведены по полюсам, причем, первое воплощено в русской аристократке Ольге, попавшей в лагерь за участие во французском Сопротивлении и помощь евреям, второе — вот в этом самом эсэсовце Хельмуте. Но ад и рай перемешаны также внутри полюсов. Ольга ради спасения жизни запросто готова переспать сначала с вишистом — офицером парижской полиции, затем с фашистом Хельмутом.  Ради лишней тарелки похлебки она оказывает сексуальные услуги капо Розе, лесбиянке. Она срывает ботинки с полумертвой солагерницы. От голода и унижений эта великолепная аристократка превращается в хорька.

Хельмут по образованию филолог-русист, специалист по Чехову, его жилище в концлагере уставлено полками с русскими книгами. Он вовсе не садист, не чужд благородных порывов и однажды спасает еврейскую женщину. Причудливым образом идеалы «Майн кампф» сливаются в его сознании с идеалами чеховских героев: подобно им, он представляет себе рай не как что-то прагматически  близкое, а то, что наступит, может быть, через триста лет, и для этого надо трудиться, трудиться.  Вот он и трудится. Наконец, Хельмут способен на любовь и пытается с риском для карьеры и жизни вырвать Ольгу из лагеря.                

Так что непросто все, господа, непросто. Жизнь не черное и белое. Без поллитры не разберешься. (Поэтому эсэсовцы много пьют. Хельмут не пьет, хочет трезво разобраться  и плохо кончает).  

Теперь я выскажу свою точку зрения. Даже в тысячестраничном варианте «Благоволительниц» вся эта диалектика кажется мне неубедительной и притянутой за уши. Нет, я не говорю, что в природе фашизма не надо разбираться. Но тысяча страниц для ковыряния в душе главы зондеркоманды — не чересчур ли? И не соскальзывает ли слишком тонкое вчувствование в некий род оправдания? Понять — значит простить...

Тем более все не клеится и расползается в философском кинотрактате Кончаловского, отформатированном «для бедных». Режиссер «Рая» ни в чем не доходит до радикальности «Благоволительниц».  То, что Ольга ради выживания превращается в зверька, — ну какой же тут ад? Это просто жизнь. Только в советских фильмах герои сохраняли благородное выражение глаз и аккуратную прическу даже в самых ужасных обстоятельствах. Ад ничуть не проникает в душу Ольги, она (то есть душа) на время свернулась в спору, а в экзистенциальный момент — развернулась: героиня отказывается от бегства во фрицевской машине и идет в душегубку вместо другого человека.  Это, конечно,  благородно, но  не подготовлено всем предшествующим, а если подготовлено, то не психологией Ольги, а героическими клише соцреализма. (Я не собираюсь утверждать, что подобного не случалось, но у искусства своя собственная, художественная, убедительность).

Хельмут метался между раем и адом, но в финале ожидаемо потерпел жестокое фиаско. Кончаловский крутил, крутил с этим мутным Хельмутом, но в итоге все равно получился навязший в зубах «культурный» фашист, а Чехова он там читал или со слезами на глазах Моцарта слушал — это без разницы.

Резюме: Кончаловский и замутить-то как следует не может. Потому что одним глазом он косит в великие режиссеры и мыслители, другим — на кассу и «Оскар», распределители которого не любят слишком заумного кино. (Андрон Сергеевич и по жизни такой: одним глазом — в русскую историю и философию, другим — на Кремль, и тут он признает В.В. идеальным для России правителем).   

Ну что ж. На «Оскара» «Рай» не прошел, все-таки голливудским отборщикам показалось, что Кончаловский перемутил. Но в Венеции фильм получил приз за режиссуру, а в России «Золотого орла». Кончаловский может полагать, что американцы отвергли «Рай» по своей отмороженности, а итальянцы и русские его признали, поскольку в них еще жива душа.  Не так давно Кончаловский снял фильм «Щелкунчик», который с треском провалился, но не в этом дело. Кончаловский сам, как Щелкунчик: прыгает от темы к теме, от стиля к стилю, стремясь поймать если не синюю птицу, так хоть золотого орла или льва. Поглядим, в какую сторону он прыгнет дальше.   

Святослав Бакис, специально для «Хадашот»