Метаморфозы автономики

	Среди распространенных объяснений того факта, что Израиль не может «добить» ХАМАС или «высушить» его блокадой, есть и такое: «Ни­кто этого сделать не даст, торговля с сектором Газа — бизнес, где крутятся мил­лиарды».
Bank of Palestine, Рамалла

Если кто в Израи­ле способен внести ясность в этот вопрос, то это Эфраим Кляйман, профессор Ев­рейского университета, один из ведущих специалистов по проблемам Палестинской ав­тономии, участвовавший в разработке так называемого Парижского протокола — эко­номической части Соглаше­ний Осло.

Должен признать, ма­ло чем в Израиле я был так удивлен, как тем, что узнал от него о парадоксах палестин­ской экономики, привязанной — как мы привязаны к ценам на нефть и к курсу доллара — к урожаю маслин, который в «золотые» года может отли­чаться от плохого урожая раз в шесть.

Профес­сор опровергает многие расхо­жие стереотипы. И прежде всего тот, что никакой палестинской экономики нет, а есть дотационная структура, существование которой име­ет один лишь враждебный нам политический смысл. Экономика там есть, и это вовсе не экономика «стра­ны третьего мира», как лю­бят у нас говорить. Это эко­номика «второго с половиной мира». Да, традиционное об­щество, да, работают в поле хамулами. Но производство алюминиевого листа, косме­тики, лекарств и несложной электротехники плюс туризм — это уже набор, характерный скорее для латиноамерикан­ской страны. При этом уро­вень образования — намного выше, чем в Латинской Америке и арабском мире.

Одновременно профессор заставил меня пересмотреть представление о «нежизнеспособности» палестинского образования, задав неожи­данный вопрос: «А экономика Петах-Тиквы жизнеспособ­на?» Ибо о жизнеспособно­сти экономики нельзя судить, молчаливо предполагая для нее условия полной автар­кии и не оговорив заранее степень открытости рынка. Есть такой «порог открыто­сти», за которым даже самая малая и однобокая экономи­ка становится жизнеспособ­ной. А что касается привыч­ки жить за чужой счет — после того, сколько денег Евросоюз отстегнул Греции, кому эко­номика ПА кажется слишком дотационной?

После Шестидневной вой­ны израильские политики и экономисты разделились на два лагеря. Тогдашний ми­нистр финансов Пинхас Сапир считал, что палестинские анклавы, где средний доход на душу населения состав­лял 10,2 % от изра­ильского, нам не нужны. Моше Даян верил в интеграцию с палестинцами. К худу или к добру, события развивались по сценарию Даяна.

Эфраим Кляйман рас­сказал, как в период тоталь­ного бойкота израильские помидоры доставлялись че­рез территорию ПА и Иорда­нию даже в Иран, а Газа вти­хую торговала через Египет. Молчание на Востоке — то­же экономический фактор. Затем уже в палестинских деловых кругах Соглаше­ния Осло породили стрем­ление вырваться из «медвежьих объятий» Израиля. Но очень скоро палестин­цы поняли (и премьер-ми­нистр Файяд — одним из первых), что на мировом рынке их никто не ждет и под фанфары антиизраильской риторики в соседних странах арабский бизнес их попросту давит как опасных кон­курентов. И палестинский бизнес «вернулся» в Изра­иль. ПА — наш второй по зна­чению торговый партнер по­сле США.

Профессор на паль­цах показал, как демогра­фический баланс в местах близкого соседства евреев с арабами сопротивляется любым попыткам его изме­нить: еще на заре сионизма любое увеличение еврейско­го присутствия в Палестине всегда вызывало встречное увеличение числа арабов, но никак не наоборот. Про­фессор признает право Израиля на любые меры для обеспечения безопасности — строительство стен, блокпостов, блокаду сектора Газа. Его удручает лишь неумение просчитать последствия мно­гих шагов. Так, строительство разделительной стены, по-живому разрезавшей Восточный Иерусалим, парадоксальным образом привело не к снижению, а к росту цен на квартиры в городе.

Эфраим Кляйман не считает, что мы обречены жить вместе с палестинцами, — да­вайте отделимся, если правительство так решит. Надо лишь понимать, что палестинскую экономику нельзя просто отрезать от Израиля, как кусок колбасы. Скорее уж это похоже на то, как распускают свитер. И совсем смешно становится профессору, когда кто-то призывает отключить электричество в секторе Газа.

— Кто-нибудь оценивал демографические последствия такого шага? В 1970-е годы в Нью-Йорке несколько дней подряд не было света, и через девять месяцев рождаемость там подскочила на 40 %. Как вы думаете, чем займут себя тысячи палестинцев и палестинок, оставшись дома в темноте?..

Я спрашиваю ученого:

—  Мировой финасновый кризис, «арабская весна», измене­ние статуса ПА в ООН. Как это все сказалось на пале­стинской экономике?

— О влиянии «арабской весны» на арабскую эконо­мику говорить рано. Конеч­но, власти вынуждены при­слушиваться к настроениям толпы, а последняя редко ве­дет себя разумно. На демон­страциях в Рамалле звучали требования отмены Париж­ского протокола — кто из палестинцев знает, что это та­кое? Мировой кризис эконо­мику ПА почти не затронул, палестинцы не были вовле­чены в игры с ценными бума­гами. Можно говорить о косвенных последствиях: упал туризм, труднее стало полу­чать деньги на свои нужды из Европы и США. Но в общем экономика ПА росла. В 2007 году доход на душу населе­ния был 1500 долларов (про­тив наших 18 000). В 2008 го­ду экономический рост — 12 %, в 2009-м — 7,1 %, в 2010-м — 6,8 %, в 2011-м — 5,7 %.

— За счет чего?

— За счет старого еврей­ского анекдота. Семье раз­решили выгнать из дому ко­зу, и семья вздохнула свободно.  Коза — это десятки КПП внутри самой автономии, которые ЦАХАЛ соизволил наконец убрать. Я не имею ничего против разделительного за­бора, но внутренние КПП не нужны. Если их оставить, они могут превратиться в целую отрасль со своей бюрокра­тией и своими интересами, имеющими мало отношения к безопасности. Второй фактор: американский генерал Кит Дейтон, отвечавший за обучение палестинской поли­ции, навел порядок в Дженине и Шхеме, после чего рез­ко выросли налоговые поступления. Третий фактор — меж­дународная помощь.

— Как сказались объяв­ленный руководством ПА бойкот поселенческой про­дукции и запрет палестин­цам работать в еврейских поселениях?

— Запрет не работает. Бой­кот работает, но только когда речь идет о продукции, кото­рая производится также в ПА.

— То есть это протекцио­нистская мера?

— С Файядом я был знаком, еще когда он был представи­телем МВФ в автономии. Он не протекционист, а сторон­ник открытого рынка. Скорее это призыв к потребителю: не покупай чужое, покупай свое. Такие призывы в Из­раиле тоже имели место, до­статочно вспомнить лозунг «Покупай бело-голубое!». Вообще, подобные демон­стративные шаги, направ­ленные на ущемление инте­ресов партнера, пусть даже в ущерб себе, нужны, чтобы показать волю и решитель­ность своему собственно­му населению. На менее пу­бличном уровне зачастую делается совсем другое. Это и нас касается. Когда ПА до­билась в ООН статуса госу­дарства-наблюдателя, заме­ститель главы МИДа Дани Аялон назвал это «полити­ческим террором», и Изра­иль в очередной раз задер­жал ПА налоговые и таможенные выплаты. Мало кто знает другое — что только в 2012 году израильское правительство дважды обраща­лось в администрацию США с просьбой увеличить денежную помощь ПА! Обращения в Евросоюз, в МВФ, во Всемирный банк. Договор между руководством ПА и Электрической компанией Израиля об установке четырех новых под­станций. Соглашение меж­ду Штайницем и Файядом о строительстве приграничных складов... Все это не секрет, но очень-очень не афиширу­ется. Поэтому следует раз­личать публичную политику и реальность, где имеет место вот такой парадокс: под кри­ки, что экономика ПА на грани краха, она потихоньку растет.

Еще парадокс: судя по частоте упоминаний в ООН, проблемой еврейских посе­лений озабочена чуть ли не по­ловина человечества. Мэры палестинских городов, со­брав для встречи с русско­язычными журналистами местную бизнес-элиту, ве­щали с трибуны: уберите поселенцев, и будет нам «щастье». От профессора Кляймана я впервые услышал четкий и однозначный вер­дикт: поселения — не поме­ха процветанию экономики ПА. Точно так же, как их от­сутствие — не гарантия от ее краха.

— Бывший мэр Газы Аун Ашалла, ныне покойный, сказал: «Со времен рим­ских завоевателей пале­стинская экономика не пе­реживала такого расцве­та, как под военной адми­нистрацией израильтян». Правда, тут же добавил: «Вопреки их желанию».

— Звучит как мрачное про­рочество, учитывая, что именно в Газе сбылась пале­стинская мечта о ликвидации поселений.

— Как вы оцениваете тот факт, что Израиль до сих пор связан единой банков­ской, электрической и то­пливной системой с «враж­дебным образованием», откуда нас обстреливают ракетами?

— Такой системы нет, это распространенное заблуждение. Сейчас в сек­торе Газа две валюты: иор­данский динар, которым оплачиваются крупные сделки и долговые обязательства, и шекель на повседневные нуж­ды. Израиль меняет износив­шиеся и испорченные банк­ноты, 13-20 миллионов шеке­лей в год. Других денег мы Га­зе не даем, их дают Евросоюз и арабские страны — в долла­рах. За счет этого экономика Газы тоже растет. В 2008 году было снижение роста на 6,1% — почти герметичная блока­да после захвата Гилада Шалита, затем в 2009-м — рост 8,4%, 2010-й — 19,5%, 2011-й — 21,7 % — несмотря на опе­рацию «Литой свинец»! Па­лестинцы и ее обратили се­бе на пользу: вместо краха последовал долларовый дождь. Доллары банки Газы меняют на шекели в Рамалле — с ней у Газы действительно общая банковская система. На эти шекели они поку­пают у нас товары из разрешенного списка.

— Есть мнение, что наша торговля с Газой настолько выгодна, что это влияет на принимаемые правитель­ством политические реше­ния.

— Не следует забывать, что рис в Израиле не выращива­ют, нефть не качают, то есть большую часть товаров мы в Газу не экспортируем, а реэк­спортируем, что снижает доходность этого бизнеса. Да, фрукты туда едут наши. Но можно ли говорить о «лобби» производителей фруктов? Ведь мы импортируем из Га­зы овощи, особенно в годы «шмиты», последний из кото­рых был в 2007-2008 кален­дарном году.

— Торгуем под обстрела­ми?!

— В 2011 году ввезено 66 000 тонн овощей, в прошлом — 38 000. Так что ин­тересы двух «лобби» урав­новешиваются: экспортерам яблок выгоднее расширить связи с сектором Газа, импортерам помидоров — закрыть его.

Нет, я полностью исключаю, что относительно сектора Га­за правительство принима­ет во внимание какие-либо соображения, кроме полити­ческих. Экономические резо­ны если имеют место, то не с нашей стороны: это Тони Блэр, «квартет»...

— Может быть, Израиль не спешит рвать связи с Га­зой, чтобы не отдавать сек­тор окончательно в сферу влияния Египта?

— Наоборот, от самых се­рьезных политиков мне при­ходилось слышать, что ге­неральная линия нынешне­го правительства — отдать этот чертов сектор с конца­ми, хоть Египту. Но не полу­чается! Это США дозволено расстрелять свадьбу в Афга­нистане, и мир ничего не скажет, а мы не можем отклю­чить в Газе воду и электриче­ство или устроить там голод. Значит, надо из этой ситуа­ции извлекать максимальную выгоду для себя. Если мож­но торговать, зачем постав­лять что-то даром? Я сторон­ник расширения экономиче­ского сотрудничества с пале­стинцами. Сейчас это может выглядеть странно, но в пер­спективе — нужны ли нам го­лодные, обозленные сосе­ди?

— Звучит как концепция «экономического мира» по Нетаниягу.

— Категорически не согла­сен! Нетаниягу предлагает экономический мир вместо переговоров. Он уверяет, что если палестинцы будут сыты­ми и начнут свободно летать за границу, они не станут тре­бовать независимости. Я ре­алист и в «смирение» палестинцев не верю. Но на начальном этапе наши с Нетаниягу воззрения могут и совпадать. Это один из ближневосточных парадоксов: если «нет партнера», его приходится создавать.

Вадим Найман, «Вести»